Глава 12. Мне нравятся большие.

Цзян Инсюэ тоже заметила странное поведение Шэнь Бинняня: — Чего ты всё время на меня смотришь? И не говори, что нет.

— … — Он действительно хотел сказать, что нет. — Ты скоро уедешь. Тебе совсем не жаль расставаться со мной… и с тренером?

Цзян Инсюэ задумалась и вдруг поняла: — Так вот оно что! Ты просто не хотел говорить, но в глубине души веришь в меня!

Шэнь Биннянь так разозлился, что просто развернулся и перестал с ней разговаривать.

— Эй, не сердись, я пошутила, — маленькая Инсюэ потянула его за край рубашки. — Конечно, мне будет вас не хватать. Но ничто не вечно, даже с родителями приходится расставаться, не говоря уже о других людях. Если будет возможность, я приеду к вам в гости… Ой, говорю так, будто сама уверена, что меня выберут.

Она рассмеялась. Её нежный и звонкий смех был таким приятным, что Шэнь Биннянь перестал злиться. Ему даже стало немного грустно, потому что она сказала, что будет скучать по нему. Он повернулся, взял девочку за руку и сказал: — Мне тоже будет тебя не хватать, маленькая растяпа.

Ему стало ещё грустнее, когда он увидел её низкий хвостик, завязанный резинкой без клубничек. У него даже глаза покраснели.

Боясь, что над ним будут смеяться, он поднял голову и упрямо сказал: — Мы, гении, очень чувствительны. Это не только моя проблема!

Цзян Инсюэ, видя его состояние, больше не стала дразнить его и серьёзно кивнула: — Угу, я знаю. Моцарт, наверное, тоже был таким.

Перед расставанием они почему-то стали вести себя на удивление дружелюбно.

…

Тренер рассказал, что раньше в танцах на льду было три части: обязательный танец, оригинальный танец и произвольный танец. Так было, когда он сам участвовал в соревнованиях. Но в этом сезоне обязательный и оригинальный танцы объединили в короткий танец.

Чжоу Цзяян ради них изучил все правила, чтобы подготовить их к соревнованиям, и как раз закончил ставить короткий танец, когда получил уведомление, что в этом году в юношеской группе танцев на льду короткий танец отменили.

Это что, издевательство?

Соревнования отличались от детских выступлений. Чжоу Цзяян, отличный фигурист, но до этого никогда не ставивший танцы сам, готовился к этим соревнованиям очень серьёзно. Он придумывал движения не только в шашлычной, но даже во сне. И вдруг всё отменили?

Он тут же хотел пойти и всё выяснить, но, встав, снова сел.

Маленькая Инсюэ с удивлением посмотрела на него.

— Вдруг вспомнил, разве эти соревнования не у нас в клубе проходят? — сказал Чжоу Цзяян. — Значит, и правила, и расписание, наверное, тоже мы составляли?

— Должно быть, так.

— Тогда какой смысл выяснять? Это же решение моего начальства, не могу же я с ним спорить?

— …Не ожидал, что ты такой трус. Ты же только что так возмущался, — сказал Шэнь Биннянь.

— Разве это трусость, если уступаешь начальству? Если бы правила устанавливали где-то в другом месте, я бы обязательно пошёл разбираться. Но сейчас всё иначе. Вы скоро уйдёте, а мне ещё работать под его началом.

И вот тренер-трус, стиснув зубы, был вынужден отказаться от только что поставленного короткого танца и, продолжая рвать на себе волосы, начал ставить произвольный танец.

Большую часть короткого танца занимала трассировка. Каждый год I U определял фигуры для трассировки на следующий сезон, а также устанавливал требования к ритму и музыкальному сопровождению.

Произвольный танец был гораздо свободнее, поэтому для Чжоу Цзяяна он оказался сложнее короткого.

— Я всего лишь тренер по совместительству… — как же ему тяжело!

— Давайте я вам помогу, — предложил Шэнь Биннянь.

— Не думай, что если ты несколько лет занимался балетом, то сможешь ставить танцы на льду. Это разные вещи! — сказал Чжоу Цзяян. — Я в своё время танцевал не меньше тебя. Одно дело уметь танцевать, а другое — ставить танцы самому!

— Нет, я имел в виду, что, хотя я, может, и не очень хорошо умею ставить танцы, зато у меня волос больше, чем у вас…

Чжоу Цзяян: — …Ха.

У него и так довольно густые волосы!

…

Шэнь Лочуань не очень понимал, зачем Шэнь Бинняню участвовать в этих маленьких, совершенно бесполезных для него соревнованиях и тратить на это столько времени каждый день.

Ведь через два месяца, вскоре после соревнований, ему предстояли вступительные экзамены в школу при консерватории.

— Если тебе так нравятся танцы на льду, то и после поступления в школу ты сможешь ими заниматься. А если не поступишь…

— Значит, у этих учителей плохое зрение, — ответил Шэнь Биннянь.

Шэнь Лочуань посмотрел на него, словно увидел себя двадцать лет назад.

Но, будучи отцом, он уже не думал так, как в молодости: — Просто не нужно рисковать.

— Маленькая растяпа уезжает, — Шэнь Биннянь погладил нотную тетрадь. — После этих соревнований я тоже больше не буду заниматься танцами на льду.

— Ты выглядишь расстроенным.

— Я волнуюсь. Она такая неуклюжая, одна поедет в Центр подготовки фигуристов, без партнёра, и родители не смогут её поддержать. Так жалко… — Он говорил, и ему становилось всё тревожнее.

— Мне кажется, она довольно умная, — сказал Шэнь Лочуань, вспомнив девочку. — И сильная.

— Она моя партнёрша, а не твоя, так что, конечно, я знаю её лучше, — возразил Шэнь Биннянь.

Шэнь Лочуань помолчал и сказал: — Ты перестал ходить на балет, и Цюй Лин придётся искать нового партнёра. Ты не волнуешься за неё?

— А мне-то что? Смена партнёра — это нормально. — Встретившись с папиным взглядом, говорящим «какой же ты лицемер», Шэнь Биннянь машинально ответил: — Цюй Лин не такая неуклюжая, как она!

Сказав это, он открыл тетрадь, уткнулся в неё и начал писать музыку, всем своим видом показывая, что не хочет продолжать разговор.

Шэнь Лочуань наклонился, чтобы посмотреть, что он пишет, но тот закрыл тетрадь рукой.

…

После обсуждения тренер Чжоу и двое детей решили, что для произвольного танца они возьмут сказку «Русалочка».

Ему казалось, что Цзян Инсюэ будет очень красиво смотреться в образе Русалочки: — Как насчёт костюма с переходом от белого к небесно-голубому? Как цвета морской пены и волн. Русалочку ещё называют морской принцессой, и в таком платье маленькая Инсюэ будет похожа на настоящую принцессу.

— Хорошо! Я хочу такое! — глаза Цзян Инсюэ засияли.

Что касается Шэнь Бинняня, Чжоу Цзяян коротко сказал: — Ты наденешь костюм в бело-голубых тонах, в паре с Инсюэ.

— Ладно.

Был воскресный день. После того, как Шэнь Биннянь перестал ходить на балет, по утрам в воскресенье он тренировался в танцах на льду.

В полдень Чжоу Цзяян отпустил их на полдня, чтобы они отдохнули, и заодно сообщил им стоимость костюмов, о которой говорил производитель, чтобы они оплатили их в следующий раз.

— У тебя есть планы на вторую половину дня? — спросил Шэнь Биннянь.

Цзян Инсюэ покачала головой. Обычно она либо тренировалась на льду, либо смотрела, как тренируются другие, либо делала уроки. Других дел у неё не было.

— Хочешь ко мне в гости? — предложил Шэнь Биннянь. — У меня дома много музыкальных инструментов, можешь поиграть на чём хочешь. В качестве извинения за то, что я тебя уронил…

— Да ничего страшного, падать — это нормально, — сказала Цзян Инсюэ и, вспомнив, как несколько лет назад видела Шэнь Бинняня, играющего на скрипке на сцене, добавила: — Я могу прийти к тебе, но я не умею играть на музыкальных инструментах.

— Я умею, я могу тебя научить!

И вот двое детей радостно отправились в дом Шэнь.

В это время дома была только бабушка Шэнь. Шэнь Биннянь никогда раньше не приводил друзей, поэтому она очень удивилась, а увидев красивую девочку, ещё больше обрадовалась.

— Играйте, бабушка вам не помешает, — сказала старушка, сделала несколько шагов и вдруг вспомнила что-то. — Дети, скажите бабушке, что вы любите кушать, я вам приготовлю.

— Не нужно…

— Тогда испеку вам небольшой торт.

Бабушка Шэнь ушла на кухню. Шэнь Биннянь повёл Цзян Инсюэ наверх, в музыкальную комнату, и, указывая на множество инструментов, спросил: — Какой инструмент тебе нравится? Я тебя научу.

Маленькая Инсюэ осмотрелась и указала на большой чёрный футляр: — Мне нравится этот! — Хотя она и не знала, что там внутри.

Шэнь Биннянь замер. Виолончель была как раз тем инструментом, на котором он совершенно не умел играть: — Почему виолончель? Скрипка разве не лучше?

— Потому что она большая! — ответила девочка. — Мне нравятся большие!

Это… Шэнь Бинняню пришлось достать виолончель из футляра и поставить её рядом с Цзян Инсюэ для сравнения: — Она же почти с тебя ростом, как ты будешь на ней играть? Нужна детская.

Цзян Инсюэ посмотрела и поняла, что это правда. Ей пришлось сдаться. Она указала на два футляра разного размера рядом с виолончелью: — А это какие инструменты?

— Скрипка и альт.

— А можно я научусь играть на этом? — спросила она, указывая на альт.

Ей всё-таки нравились большие.

В голове Шэнь Бинняня всплыла фраза: «Знаешь, говорят, что хорошую лошадь заезживают, а хорошего человека заставляют играть на альте…»

— Тогда не надо, — тут же сказала Цзян Инсюэ.

— Хотя… тебе, кажется, подойдёт, — Шэнь Биннянь достал альт. Он немного умел на нём играть. Взяв смычок, он сказал: — Потому что альтисту в оркестре нужно только вот так.

Струны издали звуки: «Бом-бом~ бом-бом~ бом-бом~».

Цзян Инсюэ: «…» Неужели играть на альте — это хороший способ филонить?

Они провели весь день, играя на инструментах. Убрав всё на место, Шэнь Биннянь сказал: — Если ты больше не будешь заниматься фигурным катанием, приходи в мой оркестр играть на альте. Будешь филонить — я тебе слова не скажу.

— Но ведь в других оркестрах тоже нужно только «бом-бом»?

— В общем, я точно буду относиться к тебе лучше других! Что бы ты ни пожелала, я всё для тебя сделаю! — После ухода из «Ледяных Звёзд» неизвестно, смогут ли они ещё встретиться.

Цзян Инсюэ думала о том же, поэтому она сказала то, что хотела сделать ещё при первой встрече с Шэнь Биннянем: — Можно я тебя укушу?

— М? — Неужели ей не хватило торта?

Маленькая Инсюэ смотрела на его белую, как сливочное мороженое, кожу, не отрываясь.

Шэнь Биннянь не выдержал и, оттянув воротник, сказал: — Только не в лицо. И полегче, мне больно…

Девочка укусила его за плечо и, не дожидаясь реакции Шэнь Бинняня, тут же закрыла рот рукой и вскочила.

Шэнь Биннянь случайно увидел кровь у неё на губах, его сердце ёкнуло, и он закричал: — Мне очень больно! Цзян Инсюэ!!!

Девочка не обратила на него внимания. Она, закрыв рот рукой, выбежала из музыкальной комнаты и стала искать ванную. Наконец, она наткнулась на бабушку Шэнь, которая отвела её прополоскать рот.

Старушка, глядя на выпавший у девочки зубик, ласково сказала: — Зубки меняются, значит, ты растешь.

В музыкальной комнате разъярённый мальчик, которого маленькая растяпа укусила до крови, а потом сбежала, держался за плечо. Через некоторое время он вдруг понял… что ему не больно?